#СМИБС#СМИБС_13филиал#Серебряный_век#Серебряного_века_силуэт
ПЬЕРО ИЗ «БОГЕМЫ»
Друзья, мы продолжаем знакомить вас с арт-кабаре Серебряного века. И сегодня наш новый рассказ.
15 ноября 1915 г. в Москве в ресторане «Альпийская роза» открылось новое оригинальное кабаре под названием «Богема». Несмотря на такое претенциозное название, заведение было максимально демократичным – вход для публики стоил не дороже трех рублей. Это было кабаре по типу «Летучей мыши».
С первых дней своего существования «Богема» имела колоссальный успех. Здесь бывали Маяковский, Есенин, заезжал из Петербурга Блок. Постоянной гостьей была актриса немого кино Вера Холодная.
В пестрой мишуре номеров блистали подлинные драгоценности. Со своими «интимными» песенками выступал Илья Ильсаров, в амплуа шансонетки покоряла зрителей Татьяна Бах, с особым успехом изящно пел собственные куплеты Григорий Молдавцев. Именно он привел в театр «Антошу Бледного» - как тогда в Москве называли Александра Вертинского.
Антерпренер Молдавцев хорошо разбирался и знал настроение и вкусы тогдашней московской публики. Одним внешним видом Антоша уже был для Молдавцева находкой, но образ артиста надо было еще отшлифовать, обработать и тогда выпустить на сцену. Через несколько недель такой образ был создан и еще через месяц уже гремел на всю Москву.
В один из субботних вечеров на сцену, задрапированную черной тканью и погруженную в полумрак, медленно и как бы воздушно, выплыла фигура паяца в желтом с бахромой шутовском колпаке и пышном жабо. Переполненный зал затих. Странно было видеть, что в смешном клоунском наряде предстал страдалец с ласковой и нежной грустью в мимике и телодвижениях. И еще более странным показалось публике, что этот паяц вместо обычных веселых фраз и шуток заговорил вдруг о тоске, о чем-то несбыточном.
Я сегодня смеюсь над собой…
Мне так хочется счастья и ласки,
Мне так хочется глупенькой сказки,
Детской сказки наивной, смешной.
Я устал от белил и румян
И от вечной трагической маски,
Я хочу хоть немножечко ласки,
Чтоб забыть этот дикий обман.
После первого выступления публика провожала артиста овациями. А через два дня почитатели Вертинского завалили сцену цветами и подарками. Артисту дарили цветы, портсигары, деньги, кольца. Женщины снимали с себя браслеты и бросали ему на сцену. Мужчины посылали трости с золотыми и серебряными набалдашниками. В корзинах с цветами обнаруживались и сюрпризы в виде живых мопсов, кошечек, попугаев … Зрительницы переписывали слова его песенок в свои альбомы…
Пьеро Вертинского был близок публике. Это был образ не с картин и не из стихов символистов. Это был Пьеро Тверской и Замоскворечья, друга бульварных женщин и поэта, прошедшего окопы Первой мировой войны. Он умирал на сцене, снова и снова: и от сердечной муки, и от любовной комы, и от иссякающей жизненной силы.
Накануне революционных событий 1917 года, кабаре было закрыто. Многие артисты уехали из России. Участь эмигранта постигла и Вертинского. Но имя его было уже известно. Во многом благодаря «Богеме».
А владельцы кабаре получили за два года существования кабаре колоссальную по тем временам прибыль - почти 130 тысяч рублей!
